могилой*

Скажи, а чайки тоже плачут,
Когда их море предает? -
Спросила девочка у мальчика,
Когда весной кололся лед.
Деревья на ветру качались,
И он ответил на вопрос:
- Чайки разбиваются о скалы,
Когда их море предает…
Летели годы, словно ветер,
Летели, оставляя след.
И вот, они уже не дети,
Им стало восемнадцать лет.
О люди, как они любили,
Такой любви никто не знал!
Когда над ними вьюги выли,
Огонь любви их согревал.
И вот настал день белой свадьбы,
Холодной раннею весной,
Невеста в белоснежном платье
Пришла к любимому домой.
Лишь за порог она ступила -
Любимый у двери стоял
И, никого не замечая,
Другую нежно целовал.
На свете нет сильнее боли,
Она ступила за порог,
Глаза наполнили ей слезы,
Шептали губы: «Как ты мог?»
Она стояла у обрыва,
Вдруг закружилась голова,
Она рукой глаза закрыла,
Из детства вспомнила слова:
- Скажи, а чайки...

оч красиво

<Грешница Мэри>

Небеса свернули чёрные знамёна.
Наступило утро. Только для меня:
Ветер называет звёзды поимённо,
Тени наступают – новая война!

Кружится проклятье змеевидным нимбом
Над моей снесённой когтем головой.
<Смейся, ворон! - Каркай, королева! -  ибо
Траур твой безвкусный омрачён хвалой!>

Плачут  боги жизни красными слезами,
Боги сказок плачут лишь живой водой:
Узами речными, грешница, связала,
Смертью обручила их  между собой…

Сколько крови хочешь, королева стаи? –
У меня по венам сохнет океан!
<Скоро ль ты напьёшься грешными слезами,
Пьяная Святая, выблевав обман?>
…
Никого не будет -  Мэри на подмогу,
Смоет Мэри в море сблёванной волной:
<Я прощаю многим, я прощаюсь долго> –
Не спеши, родная, не давись слюной…

<1998 год. август.>
Не объясним, не значит - мним;
И,< может, быть, собой самим>
Он одержим> всеми страстями,
Всеми греховными путями…
Он мог бы дух святой украсть -
Свою распространяя власть -
Он мог бы женщину ударить;
И мир на миг один состарить.

Он мог бы сам себя убить.
И вечность одиноко жить.
И гением.… И анонимом…
Менять отечество и имя.
Он мог бы поделиться кровью,
Унизиться перед любовью,
Предать на суд отца и мать,
И в храме на колени встать.

Он мог создать и уничтожить,
Своим спокойствием тревожить
И, равноправие храня, - …
Он мог быть богом для меня.
Он мог быть всем или ничем.
И вот прошёл сегодня мимо. -
Чужие мы ему совсем… -
Непоправимо …

ага